Нарком и его Парнас

В первое десятилетие советской власти бывшее графское имение Шереметевых стало загородной резиденцией А.В. Луначарского.

Усадьба Остафьево, справедливо получившая титул «Русского Парнаса», чаще всего упоминается в хрестоматийном контексте биографий мемуариста Петра Андреевича Вяземского, создателя «Истории государства Российского» Николая Михайловича Карамзина, долго жившего здесь, а также гостившего в этом живописном имении Александра Сергеевича Пушкина. Всем им в окружающем помпезный дворец парке поставлены памятники. Но в судьбе Остафьева оставил свой «след» и необычный гость-хозяин – первый нарком просвещения РСФСР, академик Академии наук СССР Анатолий Васильевич Луначарский. Он превратил в первое десятилетие советской власти бывшее графское имение в свою загородную резиденцию. По сравнению с усадьбой Горки, которая стала последним пристанищем неизлечимо больного В.И. Ленина, «вотчина» Луначарского была на порядок роскошнее.

В год 150-летия со дня рождения Анатолия Васильевича Луначарского (1875–1933) напомнить об этой довольно необычной персоне русской революции вполне уместно. Его портрет в галерее первого советского правительства – Совета народных комиссаров «сиял» в окружении председателя Совнаркома Владимира Ленина, наркома по внутренним делам Алексея Рыкова, наркома труда Александра Шляпникова, наркома по иностранным делам Льва Троцкого и многих других не менее знаковых фигур и резко «потускнел» при восхождении на олимп Иосифа Сталина. Правда, в отличие от большинства своих коллег Луначарскому «повезло» сойти со сцены естественным образом. В любом случае его биография могла бы стать канвой для авантюрного романа…

У почтенного директора провинциальных училищ, статского советника и кавалера ордена Святой Анны Якова Павловича Ростовцева, за усердные труды на ниве народного просвещения внесённого вместе с потомством в дворянскую родословную книгу Черниговской губернии, дочь оказалась с характером. Юная Александра закрутила страстный роман с действительным статским советником Александром Антоновым, который был на 13 лет старше миловидной барышни, так стремившейся вырваться из-под родительской опеки. Плодом этой любви стал сын, наречённый Анатолием. Но следствием романа оказался не законный брак, а прозаический побег жениха практически из-под венца. В оставленной им записке утверждалось, что отцом ребёнка является вовсе не он, а некий «N.N.», о существовании которого несостоявшийся отец семейства узнал от добрых людей буквально накануне свадьбы.

Александра Ростовцева показала себя дамой предприимчивой и очень скоро вместе с «приданым» в виде незаконнорождённого сына вышла замуж за Василия Фёдоровича Луначарского. Удивительно, что и отчим Анатолия, давший ему свою фамилию, оказался таким же незаконнорождённым, как и пасынок. Василий Фёдорович был внебрачным сыном полтавского помещика польского происхождения Фёдора Чарнолуского и его крепостной дворовой девицы Анисьи. Чаще всего в подобных случаях детям, не имевшим прав на титул и наследство отца, давали его изменённую фамилию. Барин так и поступил, переставив не мудрствуя лукаво слоги в фамилии бастарда. Василий Луначарский не затерялся на просторах империи, выучился, на государственной службе добился дворянства и заслужил ордена. Правда, семейного счастья так и не обрёл. Мать и отчим Анатолия постоянно ссорились и в конце концов разъехались. Такая непростая атмосфера в семье привела к тому, что в гимназии мальчик однажды даже оставался на второй год.

Анатолий оказался юношей пытливым, много читал, охотно учился и в итоге освоил несколько иностранных языков. Его пребывание в киевской гимназии совпало с подъёмом революционного движения в России, и он, пока ещё просто «за компанию», стал членом нелегальной марксистской организации, вёл пропаганду среди рабочих, распространял агитационные листовки. Для большинства молодых людей той поры это было просто рискованное приключение. Едва ли Анатолий мог предугадать, что упоминание его имени в жандармских отчётах ещё в конце XIX века впоследствии сыграет такую значимую роль и принесёт ему лавры пламенного революционера.

Но дальше скупых строк в полицейских сводках дело тогда не пошло, и юный марксист благополучно отправился для дальнейшего получения образования за границу. Он учился в Цюрихском университете, путешествовал по Франции и Италии, а затем вернулся в Россию, где очень скоро «засветился» на собрании агитаторов и в 1899 году был арестован. В итоге Луначарского отправили в ссылку, из которой он, впрочем, довольно легко бежал за границу. В 1905 году он снова возвращается в Россию, и история повторяется – арест, побег, Европа.

В советской историографии, особенно в сталинский период, нарочито гипертрофированно был создан образ безжалостного царского режима, железной рукой карающего революционеров. Если бы так было в действительности, ещё неизвестно, как сложилась бы судьба России. На самом деле всё гораздо прозаичнее – в полиции катастрофически не хватало кадров, а руководство среднего и высшего звена Министерства внутренних дел империи, равно как и Военного министерства, было большей частью коррумпировано. Как доказательство стоит упомянуть основанную на реальных событиях полную приключений и обескураживающих откровений повесть «Туда и обратно», написанную в Париже в апреле 1907 года буквально «по горячим следам» всего через несколько недель после очередного побега из сибирской ссылки. В советской России она, естественно, была категорически запрещена, даже несмотря на то, что её автор в первое десятилетие после октябрьских событий 1917 года занимал в стране руководящие посты. Им был не кто иной, как… Лев Троцкий, будущий соратник Анатолия Луначарского.

Продолжение читайте в №2/2025 журнала «Тёмные аллеи»

Автор: Александр Нефедов

Фото автора