Из мозаики событий, о которых пойдёт речь, вполне можно сложить сюжет авантюрного историко-приключенческого романа. Основой этого повествования послужит история, случившаяся в начале XIX века, об одном замечательном человеке, царедворце, известном муже жены-красавицы, который, живя светской жизнью, был до крайности несчастлив. А в качестве действующих персонажей причудливых поворотов реальных судеб предстанут российский император, поэт А.С. Пушкин и представители нескольких влиятельных родов: Бобринских, Толстых, Бахметевых, Голицыных, Горчаковых. Среди последних – российский дипломат А.М. Горчаков.
В рисунке времени мы попытаемся вглядеться в детали исторических эпизодов, нам хорошо знакомых, хотя вроде бы особо не связанных между собой. Начнём с 19 октября 1811 года, когда был основан Царскосельский лицей. Среди воспитанников его первого набора были два Александра: отпрыск княжеского рода Горчаковых, будущий канцлер российской империи, и отрок из разветвлённого нетитулованного дворянского рода Пушкиных, будущий великий русский Поэт. Собственно, пересечения судеб этих двух Александров и окажутся в центре нашего внимания.
ДЕЛО ОБ АВТОРСТВЕ «КОЩУНСТВЕННОЙ» ПОЭМЫ «ГАВРИИЛИАДА»
Сегодня зачастую про воспитанника Царскосельского лицея Александра Горчакова пишут, что он был товарищем Пушкина. При этом, цитируя начальные строки из «Послания к кн. Горчакову»:
Питомец мод, большого света друг,
Обычаев блестящих наблюдатель...
обходят вниманием финальные, не столь
мягкие, строки из того же пушкинского по-
слания к нему:
…любовник своевольный,
Приятный льстец, язвительный болтун,
По-прежнему остряк небогомольный,
По-прежнему философ и шалун.
Из них важно зафиксировать в памяти слово «небогомольный». Оно нам ещё пригодится для понимания характера истинных отношений между Горчаковым и Пушкиным.
Далее наступает очередь эпизода 1828 года, когда распоряжением Николая I образована Временная верховная комиссия по делу об авторстве «кощунственной» поэмы «Гавриилиада», написание которой инкриминировано Александру Пушкину.
Начнём с того, что зададимся вопросом: а судьи кто? Перечислим всех трёх членов Временной верховной комиссии, которая вела следствие: Толстой, Кочубей, Голицын.
Несколько слов о них. Главнокомандующий в Санкт-Петербурге и Кронштадте Пётр Александрович Толстой, в недавнем прошлом член Верховного уголовного суда по делу декабристов (женат на внучке фельдмаршала М.М. Голицына), председатель Госсовета и Комитета министров В.П. Кочубей, член Госсовета, в недавнем прошлом обер-прокурор Синода, затем – возглавлявший Министерство духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицын.
Фигура Голицына столь затейлива, что на ней остановимся подробнее. Когда Александр I, который до конца жизни дорожил его «близостью и советами», назначал князя обер-прокурором, тот сказал: «Какой я обер-прокурор Синода? Вы знаете, что я не имею веры». На что император ответил: «Ну полно, шалун, образумишься». Князь и впрямь образумился – провозгласил благочестие основанием истинного просвещения. Всю жизнь Голицын провёл холостяком и был известен своими интимными связями с мужчинами. В 1824 году Пушкин высмеял князя в эпиграмме «Вот Хвостовой покровитель…». Знаменитый мемуарист и сам гомосексуал Ф.Ф. Вигель вспоминал о Голицыне: «Не краснея, нельзя говорить об нём, более ничего не скажу: его глупостию, его низостию и пороками не стану пачкать сих страниц». Николай I, однако, видел в Голицыне «вернейшего друга своего семейства».
Комиссия постановила допросить Пушкина через Петербургского военного генерал-губернатора П.В Голенищева-Кутузова. На допросе Пушкин от авторства отрёкся. За устроенный ему допрос с пристрастием Пушкин даже собирался вызвать Голицына на дуэль, но его отговорил поэт и офицер Фёдор Глинка.
«НЕ НАДОБНО ОСУЖДАТЬ УМЕРШИХ»
Устный ответ Пушкина не удовлетворил Николая I. И он повелел вновь допросить поэта. 19 августа Пушкин письменно ответил на заданный ему вопрос, от кого именно он «получил поэму под названием Гавриилиады»: «Рукопись ходила между офицерами Гусарского полку, но от кого из них именно я достал оную, я никак не упомню. Мой же список сжёг я вероятно в 20-м году. Осмеливаюсь прибавить, что ни в одном из моих сочинений, даже из тех, в коих я наиболее раскаиваюсь, нет следов духа безверия или кощунства над религиею. Тем прискорбнее для меня мнение, приписывающее мне произведение столь жалкое и постыдное. 10 класса Александр Пушкин».
Этот документ (подлинник сохранился) был представлен императору, который наложил резолюцию: «Гр. Толстому призвать Пушкина к себе и сказать ему, моим именем, что, зная лично Пушкина, я его слову верю. Но желаю, чтоб он помог Правительству открыть, кто мог сочинить подобную мерзость и обидеть Пушкина, выпуская оную под его именем».
Со времён следствия прошли годы и годы. Но ни фактов, ни доказательств, прямо указывающих на Пушкина, по сию пору не обнаружено. Надо полагать, именно поэтому в головах многих парадоксальная мысль, что никто иной, кроме Александра Сергеевича, написать её не мог, превратилась в убеждённость. Из поколения в поколениепереходит уже не миф, а твёрдая уверенность, что поэт сам повинился в своём авторстве. Написал чистосердечное признание, вложил его в конверт, запечатал и передал Николаю I. Тот ознакомился и, исполненный великодушия, Пушкина от ответственности освободил, а следственный комитет распустил. Хотя император был единственный, кто пушкинский ответ своими глазами видел и знал, что там написано, стоустая молва потомков уверяет: содержалось там признание.
Меж тем есть иная, основанная не только на слухах, версия. Отрицая, что «Гавриилиаду» написал он, Пушкин, как следует из одного его черновика, указал истинного автора – поэта Дмитрия Петровича Горчакова, к тому времени уже умершего.
16 октября 1828 года граф П.А. Толстой сам приехал к Пушкину и устно передал ему решение царя – дело прекращено. Что при этом говорил, неизвестно. Но в 1837 году зачинатель пушкиноведения П.И. Бартенев после беседы с членом комиссии князем Голицыным записал с его слов царский отзыв: «Не надобно осуждать умерших».
В своё время Н. Эйдельман на сей счёт сделал странный вывод: «Возможно, что «умерший» – это А.С. Пушкин (запись сделана 30 декабря 1837 года); но не исключено, что задним числом осуждается попытка поэта в 1828 году произвести в авторы «Гавриилиады» покойного к тому времени князя Дмитрия Горчакова». Если согласиться с Эйдельманом, нужно признать, что Николай I в 1828 году говорил об «умершем» Пушкине. Или всё же это относилось к князю Дмитрию Горчакову, скончавшемуся в 1824 году?
Одно не вызывает вопросов: новых распоряжений к отысканию автора «Гавриилиады» не последовало, царь наложил реальную резолюцию – дело закрыть.
Александр Разумихин
Целиком статью можно прочитать в №4/2019 журнала «Тёмные аллеи»