Из мозаики событий, о которых пойдёт речь, вполне можно сложить сюжет авантюрного историко-приключенческого романа. Основой этого повествования послужит история, случившаяся в начале XIX века, об одном замечательном человеке, царедворце, известном муже жены-красавицы, который, живя светской жизнью, был до крайности несчастлив. А в качестве действующих персонажей причудливых поворотов реальных судеб предстанут российский император, поэт А.С. Пушкин и представители нескольких влиятельных родов: Бобринских, Толстых, Бахметевых, Голицыных, Горчаковых. Среди последних – российский дипломат А.М. Горчаков.

В рисунке времени мы попытаемся вглядеться в детали исторических эпизодов, нам хорошо знакомых, хотя вроде бы особо не связанных между собой. Начнём с 19 октября 1811 года, когда был основан Царскосельский лицей. Среди воспитанников его первого набора были два Александра: отпрыск княжеского рода Горчаковых, будущий канцлер российской империи, и отрок из разветвлённого нетитулованного дворянского рода Пушкиных, будущий великий русский Поэт. Собственно, пересечения судеб этих двух Александров и окажутся в центре нашего внимания.

ДЕЛО ОБ АВТОРСТВЕ «КОЩУНСТВЕННОЙ» ПОЭМЫ «ГАВРИИЛИАДА»

Александр Горчаков

Сегодня зачастую про воспитанника Царскосельского лицея Александра Горчакова пишут, что он был товарищем Пушкина. При этом, цитируя начальные строки из «Послания к кн. Горчакову»:

Питомец мод, большого света друг,
Обычаев блестящих наблюдатель...
обходят вниманием финальные, не столь
мягкие, строки из того же пушкинского по-
слания к нему:
…любовник своевольный,
Приятный льстец, язвительный болтун,
По-прежнему остряк небогомольный,
По-прежнему философ и шалун.

Из них важно зафиксировать в памяти слово «небогомольный». Оно нам ещё пригодится для понимания характера истинных отношений между Горчаковым и Пушкиным.

Далее наступает очередь эпизода 1828 года, когда распоряжением Николая I образована Временная верховная комиссия по делу об авторстве «кощунственной» поэмы «Гавриилиада», написание которой инкриминировано Александру Пушкину.

Начнём с того, что зададимся вопросом: а судьи кто? Перечислим всех трёх членов Временной верховной комиссии, которая вела следствие: Толстой, Кочубей, Голицын.

Несколько слов о них. Главнокомандующий в Санкт-Петербурге и Кронштадте Пётр Александрович Толстой, в недавнем прошлом член  Верховного уголовного суда по делу декабристов (женат на внучке фельдмаршала М.М. Голицына), председатель Госсовета и Комитета министров В.П. Кочубей, член Госсовета, в недавнем прошлом обер-прокурор Синода, затем – возглавлявший Министерство духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицын.

Фигура Голицына столь затейлива, что на ней остановимся подробнее. Когда Александр I, который до конца жизни дорожил его «близостью и советами», назначал князя обер-прокурором, тот сказал: «Какой я обер-прокурор Синода? Вы знаете, что я не имею веры». На что император ответил: «Ну полно, шалун, образумишься». Князь и впрямь образумился – провозгласил благочестие основанием истинного просвещения. Всю жизнь Голицын провёл холостяком и был известен своими интимными связями с мужчинами. В 1824 году Пушкин высмеял князя в эпиграмме «Вот Хвостовой покровитель…». Знаменитый мемуарист и сам гомосексуал Ф.Ф. Вигель вспоминал о Голицыне: «Не краснея, нельзя говорить об нём, более ничего не скажу: его глупостию, его низостию и пороками не стану пачкать сих страниц». Николай I, однако, видел в Голицыне «вернейшего друга своего семейства».

Комиссия постановила допросить Пушкина через Петербургского военного генерал-губернатора П.В Голенищева-Кутузова. На допросе Пушкин от авторства отрёкся. За устроенный ему допрос с пристрастием Пушкин даже собирался вызвать Голицына на дуэль, но его отговорил поэт и офицер Фёдор Глинка.

«НЕ НАДОБНО ОСУЖДАТЬ УМЕРШИХ»

Устный ответ Пушкина не удовлетворил Николая I. И он повелел вновь допросить поэта. 19 августа Пушкин письменно ответил на заданный ему вопрос, от кого именно он «получил поэму под названием Гавриилиады»: «Рукопись ходила между офицерами Гусарского полку, но от кого из них именно я достал оную, я никак не упомню. Мой же список сжёг я вероятно в 20-м году. Осмеливаюсь прибавить, что ни в одном из моих сочинений, даже из тех, в коих я наиболее раскаиваюсь, нет следов духа безверия или кощунства над религиею. Тем прискорбнее для меня мнение, приписывающее мне произведение столь жалкое и постыдное. 10 класса Александр Пушкин».

Этот документ (подлинник сохранился) был представлен императору, который наложил резолюцию: «Гр. Толстому призвать Пушкина к себе и сказать ему, моим именем, что, зная лично Пушкина, я его слову верю. Но желаю, чтоб он помог Правительству открыть, кто мог сочинить подобную мерзость и обидеть Пушкина, выпуская оную под его именем».

Со времён следствия прошли годы и годы. Но ни фактов, ни доказательств, прямо указывающих на Пушкина, по сию пору не обнаружено. Надо полагать, именно поэтому в головах многих парадоксальная мысль, что никто иной, кроме Александра Сергеевича, написать её не мог, превратилась в убеждённость. Из поколения в поколениепереходит уже не миф, а твёрдая уверенность, что поэт сам повинился в своём авторстве. Написал чистосердечное признание, вложил его в конверт, запечатал и передал Николаю I. Тот ознакомился и, исполненный великодушия, Пушкина от ответственности освободил, а следственный комитет распустил. Хотя император был единственный, кто пушкинский ответ своими глазами видел и знал, что там написано, стоустая молва потомков уверяет: содержалось там признание.

Дмитрий Петрович Горчаков

Меж тем есть иная, основанная не только на слухах, версия. Отрицая, что «Гавриилиаду» написал он, Пушкин, как следует из одного его черновика, указал истинного автора – поэта Дмитрия Петровича Горчакова, к тому времени уже умершего.

16 октября 1828 года граф П.А. Толстой сам приехал к Пушкину и устно передал ему решение царя – дело прекращено. Что при этом говорил, неизвестно. Но в 1837 году зачинатель пушкиноведения П.И. Бартенев после беседы с членом комиссии князем Голицыным записал с его слов царский отзыв: «Не надобно осуждать умерших».

В своё время Н. Эйдельман на сей счёт сделал странный вывод: «Возможно, что «умерший» – это А.С. Пушкин (запись сделана 30 декабря 1837 года); но не исключено, что задним числом осуждается попытка поэта в 1828 году произвести в авторы «Гавриилиады» покойного к тому времени князя Дмитрия Горчакова». Если согласиться с Эйдельманом, нужно признать, что Николай I в 1828 году говорил об «умершем» Пушкине. Или всё же это относилось к князю Дмитрию Горчакову, скончавшемуся в 1824 году?

Одно не вызывает вопросов: новых распоряжений к отысканию автора «Гавриилиады» не последовало, царь наложил реальную резолюцию – дело закрыть.

Александр Разумихин

Целиком статью можно прочитать в №4/2019 журнала «Тёмные аллеи»